zvezda - Из детства, опаленного войной
Logo
.

В нашей жизни смех и слезы, радость и горе – почти рядом. Когда в России проходит День памяти и скорби, в память о погибших мы склоняем головы и горят поминальные свечи, жительница Средней Ахтубы Любовь Михайловна Крученок принимает поздравления с днем рождения. В этом году она отмечает свой восьмидесятилетний юбилей.

Любовь Михайловна считает себя счастливым человеком, и другой судьбы для себя она бы не пожелала.
- Обо мне хорошо заботятся сыновья: Николай и Эрик. Они часто приезжают в гости из Волжского, звонят, помогают во всем. Есть внуки и правнуки. Еще у меня очень хорошие соседи, подруги. Так что жаловаться не приходится, – рассказывает юбиляр.
Когда-то Любовь Михайловна работала на Среднеахтубинском консервном заводе, была секретарем партийной организации, занималась общественной работой. В поселке ее многие знают и помнят, часто приглашают на мероприятия, просят рассказать о детстве. Она – человек уникальной судьбы. Будучи совсем еще маленькой девочкой, попала с братом и мамой в лагерь смерти Бухенвальд. Есть данные, что из почти 240 тысяч заключенных, прошедших через Бухенвальд со дня его основания и до освобождения, свыше 56 тысяч умерли или были убиты. Им повезло: они оказались в числе выживших.
В августе 1943 года семья Конон (это девичья фамилия Любови Михайловны) попала в список лиц, подлежащих отправке в Германию. Любе было четыре года, а брату Ростиславу – семь лет. Когда их грузили в вагоны, мальчик решился на побег. Специально обученная овчарка бросилась за ним, как за дичью на охоте. Конечно, она оказалась быстрее. Овчарка принесла истерзанного Ростислава к вагонам. Вид истекающего кровью брата Любовь Михайловна до сих пор вспоминает с содроганием. Позже она все подробно описала в стихах в своей «Балладе». Творчество хоть и самодеятельное, а эмоции и чувства – самые яркие и настоящие, трогающие душу до слез.
Всю дорогу они с мамой боялись, что Ростислав не выживет, а дорога была долгой. На остановках они собирали картофельные очистки и другие пищевые отходы и ели это, чтобы хоть как-то утолить голод.
Бухенвальд располагался на территории Германии близ Веймара. Город этот был известен всему миру как родина Баха и Гёте, сейчас – как место смерти узников. Если бы Люба умела читать, то, входя в Бухенвальд, она бы прочла над воротами лагеря надпись «Каждому своё». Для заключённых предназначались изнуряющий труд, бесчеловечное обращение, жестокие эксперименты и мучительная смерть. На узниках Бухенвальда проводились и медицинские эксперименты, в частности, их специально инфицировали сыпным тифом и туберкулёзом, испытывая новые вакцины. Гибель от заболеваний была массовой. В 1940 году здесь начал работать крематорий, был издан хладнокровный приказ об извлечении золотых зубов перед сжиганием трупов.
Трубы крематория дымили и днем, и ночью. Пепел в первое время существования концлагеря сваливали без разбору в одну общую кучу и развеивали по полям, позже его стали складывать в металлические банки. Сейчас в крематории висит памятная доска, где сказано, что в одном из труднодоступных углов на чердаке этого «домика» было найдено более 700 таких банок с пеплом. Любовь Михайловна помнит, что по прибытии всех разделили на две колонны: одну повели направо, другую – налево. Как им сказали, на мойку и дезинфекцию. После этого их никто уже не видел. Попавших в правую шеренгу разместили в бараках.
Заключённых эксплуатировали и владельцы крупных промышленных фирм, чьи предприятия были расположены в районе Бухенвальда. Считалось, что очень повезло женщинам, которых брали «бауэры» (земледельцы) для работы в сельском хозяйстве. Люба, Ростислав и их мама оказались в местечке Шварцбах. Работали там и мужчины-военнопленные, и русские женщины. Без выходных и от зари до зари. Болеть было нельзя: хозяин отвезет обратно в лагерь и взамен возьмет здорового человека. Но справедливости ради стоит сказать, что кормили неплохо и не издевались. Самое страшное, когда во время рабочего дня начиналась бомбежка. Тогда мама укладывала детей рядышком на землю, а сама ложилась поперек их тел. Потом она объясняла свои действия так: чтобы убило всех вместе. Ей разрешали оставлять детей в бомбоубежище у хозяина, но она все-таки снова и снова брала их с собой. Она боялась, что, если погибнет, малышей отвезут в концлагерь. Она понимала, что там дети вряд ли выживут. Только продлятся их мучения.
Есть исторические данные, что в апреле 1945 года пехотная дивизия США взяла под контроль лагерь Ордруф, входивший в комплекс Бухенвальда. Фашисты начали эвакуировать заключённых из тех частей лагеря, которые оставались под их контролем. В полдень восьмого апреля заключённые Гвидон Дамазин и Константин Леонов смогли установить радиосвязь с Третьей армией США. Короткой телеграммы с сообщением, что они спешат на помощь, было достаточно, чтобы подтолкнуть узников лагеря к восстанию.
Заключённые перебили часть охраны и захватили смотровые вышки. В борьбе они использовали оружие, которое по частям собирали с 1942 года. Вскоре в подмогу повстанцам прибыли и американские войска.
Люба испугалась, когда ее взял на руки и поднял американский солдат – негр. Видимо, он хотел получше рассмотреть худенькую, светлую девочку. На его лице была широкая улыбка, а Люба замерла от ужаса. До этого она никогда не видела черного человека в странной одежде.
После освобождения узников доставили в лагерь для перемещенных лиц. Оттуда они ехали в США, Канаду, Австрию, СССР. Однако в Советском Союзе бывших пленных встречали с недоверием, если не сказать больше.
После войны семью ждало еще много испытаний. Отец семейства в августе 1939 года, как житель Западной Белоруссии, был призван в армию Войска Польского и отправлен на фронт. Он попал в лагерь для военнопленных, который находился в немецком городке Хемер в Вестфалии. С осени 1942 года туда отправляли тысячи советских военнопленных для работы в угольной промышленности. Несмотря на то, что польских военнопленных гитлеровцы тоже считали расово неполноценными славянами, обращение с ними было гораздо лучше, чем позднее с советскими военнопленными. Возможно, это и послужило причиной того, что отец выжил. Однако потом вся его жизнь превратилась в ожидание «страшного суда». Вплоть до 1953 года родители были готовы к тому, что в любой момент, ночью или днем, к их дому подъедет «воронок». Все необходимые вещи уже были собраны в узелок, приготовлены. Конечно, такая напряженная обстановка не могла не отражаться на детях - к тому времени их было уже трое.
Плен и все последующие переживания сильно сказались на физическом и душевном состоянии отца. Он умер в 52 года, так и не дождавшись официальной реабилитации бывших военнопленных.
А жизнь Любови и Ростислава шла своим чередом. Они получили образование, обзавелись семьями, детьми. Ростислав умер, когда ему было 59 лет, оставив после себя двоих детей. Любовь сначала жила и работала в Белоруссии, но климат ей там не нравился: всегда темное, словно свинцовое, небо. Поэтому они с мужем приехали в 1976 году в Волжский. Мужу предложили должность главного агронома в Среднеахтубинском управлении сельского хозяйства, а Любовь Михайловна устроилась на консервный завод. Через год муж трагически погиб, и она осталась с сыновьями-близнецами одна: в то время им было по четырнадцать лет.
В общем-то, к трудностям Любови Михайловне не привыкать. Пережила она и эту трагическую главу в истории своей жизни. Она точно знает, что человеку для счастья нужно не так уж и много. Главное – ценить это счастье, что дано судьбой. Жизнь человека – великий дар. Это нужно понять и пронести через невзгоды и остро почувствовать вместе с комком в горле, когда стоишь у ворот Бухенвальда. Однажды, спустя 45 лет, она приехала в бывший лагерь смерти.
В 1958 году на территории лагеря был основан мемориальный комплекс «Бухенвальд». От бараков остался только выложенный булыжником фундамент, который указывает на место, где были постройки. Около каждого – мемориальная надпись: «Барак под номером таким. Здесь содержались подростки», «Здесь содержались евреи» и так далее.
Создатели мемориального комплекса «Бухенвальд» сохранили здание крематория. В его стены вмонтированы таблички с именами на разных языках: это родственники погибших увековечили их память. Сохранились наблюдательные вышки и колючая проволока в несколько рядов. Остались и ворота лагеря с надписью «Каждому своё». Правда, после прожитых лет, Нюрнбергского процесса и других событий она приобрела другой смысл.

Валентина Дорн.

Template Design ©