Когда вокруг трещат дозиметры

Самая известная техногенная авария современности произошла 26 апреля 1986 года, когда произошел взрыв на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции.

В результате был полностью разрушен реактор, в окружающую среду попало огромное количество радиоактивных веществ. Образовавшееся облако разнесло радионуклиды по большей части территории Европы и Советского Союза. По официальным сообщениям, сразу же после катастрофы погиб 31 человек, а более полумиллиона ликвидаторов, принимавших участие в тушении пожаров и расчистке, получили высокие дозы радиации. Общее количество ликвидаторов достигло почти 600 тысяч человек.
Сергей Николаевич Калинкин служил в Чернобыльской зоне водителем, и на его долю выпала первая после аварии осень.
Сентябрьским вечером 1986 года Сергей услышал настойчивый стук в дверь дома. На пороге оказался военный, в руках - повестка с красной полосой. Ничего не объяснив, тот молча передал ее Сергею.
- Я подумал: война началась, - вспоминает он.
Нашему собеседнику повезло больше некоторых ликвидаторов: повестку ему вручили на дому, поэтому он успел попрощаться с родными. Набор, как оказалось, был массовый: в здании военкомата, куда его привели, собралось еще около 40 резервистов. Автобусы за ними должны были приехать только на следующее утро, но домой никого не пустили. По словам Сергея Николаевича, страха перед отправкой в Чернобыль он не испытывал.
- Ну а чего мне было бояться? Нас к ядерной войне готовили! - улыбается он.
Утром резервистов доставили в воинскую часть, где выдали новую одежду. Там же им впервые прямо было сказано о том, куда их отправляют. Затем - поезд до Белоруссии и на машинах в Чернобыльскую зону. Новую смену расквартировали непосредственно в 30-километровой зоне отчуждения. На тот момент Сергею было 34 года.
После недолгого инструктажа Сергея Николаевича определили в водители. Рабочим инструментом на два месяца для него стал старый, потрепанный ЗИЛ-130.
Прежде чем выехать из зараженной зоны, все машины в обязательном порядке проходили химическую обработку реагентами на специальных КПП, которые назывались ПУСО (Пункт специальной обработки). Водители узнавали, как сильно они «фонят», только во время проверок на ПУСО — ведь индивидуальных дозиметров им не выдавали.
- А толку от них? - говорит Сергей Николаевич. - Меряй не меряй, только нервы себе мотать.
Разрушенный реактор солдаты прозвали «печкой», но «погреться» к нему никто не спешил. Зато в Припяти (два километра от ЧАЭС) Сергею пришлось работать пару раз. Радиационный фон здесь стоял такой, что в этой зоне находиться разрешалось только по два часа.
- Припять - красивый город. Новые дома прямо как на картинке. Только нет никого, и от этого жутко, - вспоминает Сергей.
- Когда происходила эвакуация, людям говорили, что им можно будет вернуться через три дня. Поэтому многие оставили в городе своих питомцев, которые со временем сбились в стаи и одичали. Их шерсть стала идеальным прибежищем для осевшей радиоактивной пыли. Стоило радиометристу поднести к одной такой морде дозиметр, как он начинал истошно трещать.
А у нас возле столовой жили петух и курица, от воздействия радиации они полностью потеряли перья. Солдаты жалели их – подкармливали, - делится с нами ликвидатор.
Калинкин, отвечая на вопрос, что ему запомнилось больше всего в той командировке, говорит: он понимал, что происходит, хотя это не было похоже на фильм-катастрофу.
- Обыкновенная работа, рутинная. Никто не говорил: «Вы будете героями» или что-то подобное. Мы просто работали, и я не слышал, чтобы кто-то отказался. Что такое ядерная угроза и радиация, мы, конечно, знали: в армии нас готовили к этому. Единственное, что напоминало о ее действии, это металлический привкус во рту, когда садишься в грузовик, - вспоминает он.
После окончания командировки был медицинский осмотр. Там проверяли лейкоциты в крови; тех, у кого уровень был выше или ниже допустимого, определяли в госпиталь. Сергею, можно сказать, повезло: несмотря на облучение, на его здоровье это сказалось мало.
Количество бэров, однако, считали исходя из примерных расчетов, поэтому цифра в военном билете мало что значила. Жив - и хорошо, считает Сергей Николаевич. После мобилизации наш собеседник вернулся на прежнее место работы в транспортный цех птицефабрики «Волжская», где и проработал до выхода на пенсию.
Есть люди, словно рожденные проявлять себя там, где опасно. В трудные минуты они превращаются в становой хребет государства, их руками и характером куется победа. А в мирной жизни их зачастую оттирают на второй план, и можно так и не узнать, что ваш сосед по поселку– настоящий герой, герой своего времени.
Денис Ананьев.